Революция на Украине и окружающий мир

Аннотация

Исходя из общих закономерностей исторического процесса, автор рассматривает события на Украине как типичную революцию. Во всякой смуте и всегда участвуют соседи: и стремясь решить свои проблемы за счет ослабевшей державы, и продолжая прежние споры, и поддерживая одну из сил в гражданской войне.
В данной революции Украина в силу своего географического расположения сделалась полем борьбы межнациональных политических и военно-стратегических блоков. Автор предлагает несколько вероятных сценариев событий до 2016 года, включая распад Украины на ряд государств.

Asing on the general patterns of historical processes, we consider
the Ukrainean crisis as a typical revolution. Neighbors always
participate in every distemper: they can try to solve their problems
at the expense of the weakening nation, or they continue old quarrels,
they support one of the sides in the civil war.

Given its geographical position, Ukraine in this revolution became a
field of struggle of international and military/polical blocs. We
suggest several possible scenarios for the course of events up to the
year 2016. Some of these scenarios include the disintegration of
Ukraine into independent states.

Постановка проблемы

Свою прошлую статью я завершил фразой: «Украинская революция протекает в глобализирующемся, неспокойном мире, разделенном на противостоящие геополитические блоки. Это может сказаться на ситуации сильнее, чем логика внутренних событий».

Там же писалось, что по Украине проходит важная геополитическая граница стран Евросоюза и НАТО и России, и что ни одна из этих сил не может игнорировать происходящее на Украине. Что в силу этого украинская революция обречена стать толчком для геополитического передела.

Кроме этого прогноза, приходится сделать еще один: войны и гражданские войны всегда становятся толчком развития. Разрывы в естественном поступательном движении истории за считанные годы, а то и месяцы уничтожают общественные институты, которые в противном случае жили бы еще десятилетия. А давно вызревавшие, но не сформировавшиеся до конца отношения во время катаклизмов делаются частью реальности.

На протяжении последних 2-3 веков «классические» революции происходили там и тогда, когда правительства были слишком неповоротливы и не давали места новым экономическим и политическим отношениям. В романтической традиции 19 века революции как бы знаменовали движение данного общества к прогрессу. Время «классических» революций к концу 20 века закончилось – просто потому, что с падением «второго мира» — социалистического, экономическая «мир-система» охватила практически весь Земной шар1.

Движение разных частей человечества к «прогрессу», то есть к рыночным отношениям, завершилось. Это, кстати, делает еще более забавным романтические ожидания на Украине – они в духе не сегодняшнего, а позавчерашнего дня.

Тем не менее революция происходит – во всей своей чудовищной «красе». К чему она может привести? Эта статья – о новых реалиях мира, в которой происходит Украинская революция. О том, как это «качественно новое» сказывается на событиях в ней, и о том, как оно может сказаться на последствиях революции.

Частные армии – не новое

Происходящее здесь и сейчас всегда особо важно для участников и свидетелей событий. Эта «аберрация сознания» мешает даже профессиональным историкам. Не успели начаться события на Украине, как уважаемые коллеги тут же «нашли» в ней нечто происходящее «впервые»: наличие частных армий и частных олигархических интересов.

Но частные армии вовсе не являются чем-то новым в истории. Частные армии возникли раньше государственных: армии царей и царьков Древнего Востока, и их приближенных (олигархические частные интересы). Персидские цари лично оплачивали легион Бессмертных и части личной охраны.

Греческие полисы, а потом и Римское государство показали исключительную силу государственных армий – за счет реализации идеи гражданства. Но во-первых, и у них армия граждан была до известной степени частной: легионер приходил в армию со своим оружием и снаряжением. Само гражданство определялось наличием собственности, внесения в списки и оружия. Римская армия живет в реджиме самофинансирования. Гражданин – это вооруженный собственник, который полностью или частично финансирует частную армию граждан Рима.

После реформ Мария в 1 веке до Р.Х. легионерам платит как государство, так и военачальник. У всех полководцев появляются особые «свои» отряды. Численность их может быть очень велика – как ипаспистов Велизария (6-7 тысяч), при общей численности римской армии не более 60-70 тысяч солдат.

Фактически частным армиями были феодальные армии: наемники богатого землевладельца лишь постепенно вырабатывали корпоративную мораль и культуру сословия всадников-риттеров-шевалье, в русской транскрипции – рыцарей. В 4-6 веках это дезертиры и ветераны римской армии. До 10-11 веков это частные бойцы, стекающиеся в вооруженные отряды потому, что все воюют со всеми, производство разрушено, есть нечего. Барон нанимает солдат, кормит их, получая преданность и службу. Что завоевала такая частная армия – то и входит во владения барона.

В герцогстве или королевстве делается различие между государственной казной и карманом короля и его приближенных, но не имеет большого значения до конца 18 века. Частные войска были не только у вассалов короны; все высшие должностные лица и Франции, и Англии всегда содержали свои вооруженные отряды. Войны гвардейцев кардинала Решельё и короля Людовика – не выдумка А.Дюма.

К тому же высшие лица государства покровительствовали отдельным отрядам гвардии и финансировали их (в точности как Коломойский финансирует отряды МВД Украины).

В Священной Римской империи Германской нации государственных войск вообще не было. В Польше королевское войско было раза в 4 меньше и хуже вооружено, чем частные войска. То, что в России до сих пор называют смешными словами «польско-литовская интервенция 1606-1612», фактически было частной войной братьев Вишневецких с Московией, то есть частных лиц с государством.

В Италии кондотьеры окончательно исчезли только к эпохе Наполеона. Конкистадоры в Испании и Португалии снаряжали экспедиции на частные или частно-государственные средства.

С эпохи Наполеона весь 19 век – эпоха армий массового призыва – но и тогда продолжали существовать частные армии Луизианской компании, Голландской Ост-Индской и Британской Ост-Индской компаний. Королевская конная полиция Канады прямо выросла из частной армии Компании Гудзонова залива.

Только в эпоху Мировых войн масштаб организации и ведения военных кампаний выросли настолько, что ведение крупных военных кампаний частными лицами стало невозможно чисто технически. Но и в 20 веке помимо театров военных действий Мировых войн были колониальные войны, войны малых стран, а крупные корпорации охраняли свою собственность. Вооруженные отряды одной «Юнайтед фрут» в 1955 году в странах Центральной Америки превысили 20 тысяч человек.

После катастрофы на платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе в 2010 году выяснилось: вторая в мире нефтегазовая компания BP plc (до мая 2001 года — British Petroleum) имеет свою разведку, которая по качеству лучше британской и американской государственных разведок. Эта разведка проводит многофакторные исследования в районе бедствия, и отнюдь не делится с государством плодами этих исследований. Она засекречивает их, а с привлеченных к исследованиям ученых берет подписки о неразглашении – то есть ведет себя как вполне «полноценная» государственная спецслужба.

Та же BP plc имеет и свои вооруженные силы, хотя бы теоретически готовые вступить в боевые столкновения с официальными армиями ведущих стран мира – при первой же попытке государств послать своих представителей в район бедствия и получить свою собственную информацию о происходящем.

Таким образом, наличие частных интересов и частных армий вовсе не ново само по себе. Армии западных ЧВК в Украине по своим функциям напоминают армии Ост-Индских компаний или армию Компании Гудзонова залива. Использование в них этнических украинцев ничего не меняет: до 80% солдат и младших офицеров в вооруженных силах Ост-Индской компании были «сипаями» — индусами.

Появление в этих частях этнических украинцев из Европы, США и Канады, тоже имеет аналоги: не раз в страны Восточной Европы во время войн ехали волонтеры из более развитых государств. По поводу «чуда на Висле», разгрома Красной Армии поляками в апреле 1920 года, эмоционально высказался командир 13-й дивизии генерал Пахуцкий: «Без помощи американских летчиков мы бы тут давно провалились ко всем чертям!» «Американцами» были для него поляки, приехавшие из США…

В 1920 американцы польского происхождения не остались на «исторической родине». Американцы украинского происхождения тоже, скорее всего, уедут в страны постоянного проживания.

Армия Коломойского в данный момент – проплаченная частным лицом, но сформированная государством структура. Скорее ипасписты Велизария, чем средневековые рыцари. В перспективе возможно образование самостоятельного или полусамостоятельного княжества типа индусских раджеств, в которых до 1956 года жило порядка 40% индусов.

Таким образом, ни частные интересы, ни частные армии – не новость. Новыми могут быть содержания этих интересов, которые и отстаивают частные армии.

Старые геополитические «разборки»

Территория нынешней Украины традиционно была яблоком раздора между как минимум тремя, а часто и четырьмя центрами силы. Еще не существовало самого слова «Украина», когда эта часть Руси в 13-15 веках оказалась между Польшей, Литвой, Венгрией и Золотой Ордой. В 16-18 веках – между Московией, превратившейся в Российскую империю, Речью Посполитой, Турцией и ее вассалом, Крымским ханством, Империей Габсбургов (Австрийской империей с 1804, Австро-Венгерской с 1869 года).

Ослабление Турции, падение Крымского ханства, разделы Речи Посполитой сократили число «игроков», но и в 19 веке Украина была разделена между Российской империей и Австро-Венгрией, причем Галиция входила в австрийскую часть империи Габсбургов, а Карпатская Русь – в венгерскую часть этой империи.

Только после 1945 года Украина полностью вошла в состав СССР.

Эта непростая история породила как минимум три области геополитических напряжений и внутри Украины, и в международных отношениях.

1 Территориальные претензии соседей.

Если современная Польша, Третья Речь Посполитая, не проявляет никакого стремления к территориальным захватам, то этого нельзя сказать о Венгрии. По некоторым сведениям, Венгрия уже готова признавать своими гражданами всех украинцев, которые этого захотят. Государство не приводит в боевую готовность армию, но есть сведения о подготовке самодеятельных отрядов (если угодно, частных армий). Если Украина начнет распадаться, возможны почти любые события, включая попытку силового присоединения к Венгрии Закарпатья.

Точно так же и Румыния или какие-то частные организации в Румынии могут иметь свои представления о принадлежности Северной Буковины, превращенной после 1945 года в Черновицкую область.

Российская федерация уже присоединила часть территории Украины (Крым) и в любой момент может предъявить претензии примерно на треть территории нынешней Украины. В представлении и украинского правительства, и части украинцев, это уже произошло.

Политические круги так называемого «Запада», в том числе Евросоюза и США, неоднократно заявляли о том, что Российская Федерация является агрессором. В какой степени руководство «западных» государств и Евросоюза действительно считают, что Россия – агрессор, в какой степени проявляется невежество Запада в отношении стран Восточной Европы и России, а в какой геополитическая ситуация стала предлогом для проведения своей политики – не вполне ясно. Тут есть место для весьма разных оценок и суждений.

2 Психология европейского пограничья.

Интересно, что в украинской культуре никогда не было напряженного выяснения, являются ли украинцы европейцами или нет, и о том, как идет борьба «Европы» и «Азии» на Украине. Украинское народное сознание (как и самосознание белорусов) исходно формировалось как представление о себе как об одном из народов Европейской цивилизации.

Но это сразу же сделало украинцев народом европейской периферии: «мы» – край Европы, дальше уже Азия. В Великороссии такое самосознание тоже есть, но скорее у европеизированной интеллигенции, у «русских европейцев», всегда составлявших меньшинство нации [Буровский, 2009]. И это осознание относилось скорее к государству. В представлении «русских европейцев» российская империя была периферией Европы, но в ней самой шла внутренняя борьба Европы и Азии.

В этом смысле самоопределение украинцев больше напоминает самоопределение поляков 17-19 веков. Естественно, это становится и некой «этнической метой», и фактором идеологии. Если «мы» – Европа, а восточный сосед – уже Азия, то геополитические проблемы приобретают и «цивилизационный» смысл.

Конечно, в 21 столетии разделение на «хорошую, прогрессивную Европу» и на «плохую деспотическую Азию» утрачивает всякий реальный политический смысл. Но такие представления легко использовать в политике, сплачивая «своих» против азиатов или предлагая нужные элите политические решения (что и произошло во время Майдана).

3 Разрыв между «центрами силы» вне Украины, порождающий виток гражданской войны на самой Украине. В 17 столетии Хмельниччина и Украинские (Русско-польские) войны 1654-1667 годов, события Великой Турецкой войны 1683-1699 годов вызвали к жизни чрезвычайно различные геополитические проекты. Украинские элиты во всей стране и в отдельных частях страны стремились то к созданию самостоятельного государства, то к союзам с Речью Посполитой, Московским государством, Турцией, Австрией. До сих пор в России выбор не в пользу Московии трактуется как «предательство», идет словесная война, вплоть до выяснения, были ли национальными героями или предателями гетманы Хмельницкий, Полуботок или Мазепа [Таирова-Яковлева 2011].

В сегодняшней Украине сторонников объединения с Турцией не много. Выбор делается в основном между Российской Федерацией, как преемницей исторической России, и «Западом». Слово взято в кавычки потому, что на Украине почти не осознают: «Запад» – совсем не единое целое. Между Евросоюзом и США существует много противоречий; их отношения напряженны, а интересы различны, вплоть до прямо противоположных.

Таким образом, и тут нет ничего принципиально нового в истории. Ново скорее ослабление реальных значений территориальных захватов, а значение международных блоков в геополитике становится еще большим, чем было в 17 веке.

Национальная революция – реалия 19 века

Не новы и лозунги национальной революции. В 1789 году во Франции, в 1848 – во Франции и германоязычных странах за «прогресс» боролись «патриоты», – националисты и сторонники кардинальных перемен одновременно. В 20 веке национал-социалисты в Германии тоже были националистами, присоединив к национализму еще и расовую теорию. А одновременно – социалистами, считая социализм «исконно арийской идеей, похищенной большевиками и евреями». Национальные социалисты других стран Европы не были сторонниками расовой теории, и принимали ее в основном под давлением союзной Германии. Но и Организация украинских националистов (ОУН), и национал-социалистическая партия Франции, и усташи в Хорватии, и еврейские бундовцы в России были националистами и социалистами одновременно.

Тем более известны национальные революционные движения за независимость страны и самоопределение народа. Латиноамериканские революционеры 19 века, боровшиеся с Испанской империей, Ирландская республиканская армия не ставили задач изменения экономического и общественного строя. Венгры неоднократно поднимались на восстания против владычества австрийских немцев, и к 1867 вынудили Австрию «переформатировать» свою империю в двойную – Австро-Венгерскую. Но и они не ставили целей изменить экономические отношения, а в 1848 жестоко расправлялись с румынами и славянами, пытавшимися выйти из их новообразованной империи.

Украинская революция происходит под национальными лозунгами и под идеей «европейского самоопределения».

Проблема в том, что государства Украина, возникшая в границах Украинской ССР 24 августа 1991 года, фактически являлась конгломератом как минимум из восьми стран: Восточной Украины, северо-Восточной Украины (Харьковщины), Галиции, Волыни, Карпатской Руси, Новороссии, Донбасса, Крыма.

Четыре из восьми стран не имеют к исторической Украине совершенно никакого отношения.

Донбасс («Юго-Восток») был захвачен Державой гетмана Скоропадского в 1918 по прямому указанию Германии и Австро-Венгрии.

Крым и Новороссия вошли в состав Российской империи в 18 веке и не имеют к исторической Украине никакого отношения.

В 1918 году Курултай крымских татар заключил со Скоропадским особый договор, соглашаясь на роль союзного государства. Это дало основания немцам войти в Крым в 1918 году.

В 1918-1919 году «гайдамаки» Петлюры вступали в бои с Белыми, стремясь присоединить Новороссию к Украине, – безрезультатно.

Харьков основан русскими в 1654 году, в преддверии Украинской войны, на месте давно заброшенной половецкой Шарукани. Украинский казак «Харько» как его основатель – миф. Население его в 18-20 веках было смешанным, но украинское не преобладало.

Эти территории в 1922 году советская власть своим волевым решением включила в состав Украинской ССР. Крым стал частью Украины даже позже – в 1954.

Собственно историческая Украина состоит из четырех стран с разной историей, культурой, версиями украинского языка. Три из них исторически были частями Великого княжества Литовского и Русского, а с 1569 года вошли в состав коронных земель Польши. Они были частями Королевства, а не Княжества [Дыбковская и др 1995].

Восточная Украина вошла в состав России с Украинской войны и Андрусовского перемирия 1667 года.

После Третьего раздела Речи Посполитой 1793 года Галиция стала частью Австро-Венгрии, непосредственно управлявшейся австрийцами.

Волынь с 1793 года отошла к Российской империи.

Карпатская Русь с 11 века находилась в составе Венгерского королевства, потом в составе Австро-Венгрии. В 1918-1938 образовывала национальный округ в Чехословакии, а после ее раздела – округ в Венгрии.

Карпатские русины только условно могут считаться украинцами.

Такие «лоскутные» государства всегда проблемны. Социальная революция на Украине неизбежно оборачивается территориальным распадом: уже в силу полного отсутствия идеи совместного существования разных стран в одной.

Исторические судьбы востока Украины породили своих национальных героев – гетмана Сагайдачного и Тараса Шевченко. Но они не герои в Галиции, там национальный герой – Степан Бандера. Памятник Бандере, возвышающийся почти во всех городах Галиции, в Киеве, не говоря об Одессе или Севастополе, был бы осквернен в первые же сутки после своего возведения.

Причем все эти лица вообще не воспринимаются как герои в Новороссии, на Харьковщине и в Донбассе, а национальные герои карпатских русинов совершенно не известны всей остальной Украине.

Вспыхнувший после Евромайдана культ «Небесной сотни» изменяет не многое, потому что новые герои, как всегда бывает в любой культуре, присоединяются к старым.

В ситуации национальной войны каждая часть Украины естественным образом считает саму себя моделью «настоящей Украины» и навязывает свой культурный код остальным частям страны. А те, естественно, отрицают «образцовое украинство» соседей и навязывают им свое.

Сегодня Галиция стала определяющей частью Украины (что в России нервно, порой истерично интерпретируют как «власть бендеровцев»). Стабильно ли это лидерство, не ясно, а распространяется оно только на три украинские страны: Галицию, Волынь и Восточную Украину. Но даже не на Карпатскую Русь, и тем более не на Новороссию.

Национальная революция оборачивается двумя проблемами:

1 Те части Украины, которые исторически являются частями России, активно отделяются от нее, и скорее всего, это неизбежно в той или иной форме. Крым уже отделился, и возвращение его в состав Украины почти невероятно.

Это не означает крушения украинской государственности, но неизбежно влечет за собой изменения и государственных границ, и границ международных блоков.

2 Более чем вероятны противоречия между разными частями собственно Украины. Если сейчас они сплочены общим «врагом» в лице России, и общим проектом «вхождения в Европу», то в недалекой исторической перспективе возможны весьма неприятные события.

Украина в роли новой Речи Посполитой или новой Ирландии

Один из парадоксов современной Украины: она имеет реальный шанс занять место Речи Посполитой в геополитике 21 века. «Рубеж Европы» и потенциальный член международных союзов (как Польша была самым восточным католическим государством), Украина оказывается неким форпостом и рубежом цивилизации. Это не соответствует действительности?

Но и представление Польши о себе как о форпосте Европы, в 17 и 18 (тем более в 19) веках, мягко говоря, преувеличены. А в качестве геополитического мифа идея «пограничья» работает великолепно.

Как в Речи Посполитой треть территории и населения были землями русинов и русинским населением, так в Украине в границах 1991 года треть территории – русская. Насколько Украина будет сохранять эти территории за собой, настолько она будет империей.

Другим вероятным результатом революции 2013-? годов может стать появление национального украинского государства – в границах этнической Украины. Вероятнее всего, это будет социальное национал-патриотическое государство с государственным украинским языком, осознающее себя «исторически обиженным», претендующее на отпавшие от него обширные территории.

Не только парадоксальное «воссоздание» Речи Посполитой, но и появление национальных государств с жестким политическим режимом, обскурантистской культурой и реваншистскими амбициями – вовсе не ново. Ирландия после 1916 года превратилась в одну из самых отсталых, глухих и диких стран Европы.

После Первой мировой войны в Венгрии возвращение 2\3 территории, отторгнутых по Трианонскому договору 1920 года, составляло часть официальной политики. В школах учебный год начинался с молитвы об их отвоевании. Весьма возможно, что школьников в новом украинском государстве будут учить по картам времен Скоропадского, на которых не только Крым и Донбасс, но даже Северный Кавказ и Ростовская область показаны как части Украины.

Все эти возможности – не новы. Не ново даже то, что границы глобальных геополитических блоков пройдут по границам Украины – будет ли она империей или нет. Но совершенно новы во-первых, геополитические реалии 21 столетия. Во-вторых, изменения отношений между государством и его гражданами.

Новые геополитические реалии

Завоевание территорий само по себе имеет очень малое значение в современном мире. Война между блоками государств идет скорее за изменения экономических реалий. В истории есть аналогии, хотя и очень примерные: войны Голландии и Британии за право вести торговлю в Ост-Индии, или «Войну за испанское наследство» 1701-1714 – за поток богатств из Америки.

Весьма обоснованы предположения, что события на Украине имеют дальнюю цель разрушения энергетической интеграции РФ и ЕС. За этой интеграцией же стоит экономическое объединение двух «центров силы», что совершенно неприемлемо для США.

Собственно, события в Югославии конца 1990-х годов не раз рассматривали, как спецоперацию США, с целью воспрепятствовать введению евро и не допустить европейской экономической интеграции [Месич 2013]. Тем в большей степени неприемлема для США интеграция намного больших масштабов, да еще с огромной зависимостью всего «центра силы» от России.

С не меньшим основанием можно предположить, что целью США является попытка окружить Россию «зонами хаоса», которые должны расползаться, и постепенно распространяться на ее собственную территорию. Тем самым задумано поступательно ввергать Российскую федерацию в хаос, и в конечном счете дезинтегрировать ее. Цель дезинтеграции может быть двоякой: уничтожить геополитического конкурента, который начал «вставать с колен» то есть попросту – становиться самостоятельным. И – получить доступ к сырьевым ресурсам Российской Федерации.

В этом последнем случае Украинская революция должна рассматриваться как фрагмент, а может быть и как ключевой момент «ледяной войны»: экономической, политической и «горячей» войны за богатства биосферы [Якуцени, Буровский 2011].

Не буду развивать эту тему: она явно требует отдельного рассмотрения. В любом случае, сведение громадных по масштабу событий к одному частному фактору – занятие типичное для историков и прочих уважаемых коллег со времен Иосифа Флавия (который пытался объяснить причины Иудейской войны ценами на оливковое масло), но вряд ли осмысленное и перспективное.

Скорее всего, бессмысленно уже предположение о том, что революцию «организовали» или «спровоцировали» некие тайные силы – неважно, спецслужбы США или «мировое правительство». Конечно, речь может идти о совершенно реальных силах, которые располагают большими возможностями, но не рекламируют их. В конце концов, роль финансируемых из Англии провокаторов в раздувании Французской революции 1789-1794 годов, и роль германской военной разведки в раздувании любой «крамолы» в России 1917 года общеизвестно. Не хуже документированы и исследования о деятельности еврейских американских банкиров, стремившихся любой ценой свалить «антисемитскую» власть Императоров Российской империи [Саттон 1994].

Но причины революций никогда не коренятся ни в действиях революционеров, ни в действиях их иностранных помощников. Рациональный научный подход отличается от «криптоисторического» не тем, что действия «тайных сил» объявляются «несуществующими», а тем, что этим силам отводится иная роль. Всякая смута в государстве или на любой территории всегда влечет за собой вмешательство самых разнообразных сил, в том числе спецслужб, тайных обществ и организаций, старающихся скрыть свое участие в событиях (в том числе ЧВК и Транснациональных корпораций).

В той же степени бесперспективны попытки свести события на Украине 2013-2014 годов к деятельности именно американских спецслужб. Украина сделалась полем столкновения всех трех основных «центров силы» современного мира. Из чего не вытекает, что и Майдан, и деятельность Турчанинова или Коломойского «инспирирована» извне. Скорее события используются всеми, кто имеет свои геополитические интересы и обладает необходимой силой для вмешательства.

Интересы США объективно состоят в

– разрыве экономической и энергетической интеграции России и остальной Европы1

– организации максимального по размерам очага смуты посреди Европы, в проблемы которого максимально втянут Евросоюз.

– разрушении остатков экономического потенциала Украины.

– создание очага напряжения на границе с Россией

– максимальных политических, экономических и военных затрат России и как можно большего ее участия в событиях на Украине.

Неизбежно упрощая, позиция США – это «чем хуже на Украине, в Европе и в России, тем лучше для США». Это игра «против всех».

Интересы Евросоюза объективно состоят в

– максимальной интеграции всех регионов Украины с Евросоюзом.

– в неравноправном характере этой интеграции, в возможности эксплуатации трудового потенциала Украины.

При этом Евросоюз, основанный на объединении промышленности и финансового потенциала Германии и сельского хозяйства Франции, совершенно не заинтересован в промышленном и сельскохозяйственном потенциале Украины и в развитии ее экономики.

– ослаблении экономического потенциала Украины.

– максимальном продвижении НАТО на восток.

– вытеснении российского капитала с Украины.

– ослаблении экономических, политических, культурных и исторических связей Украины с Россией.

Российская Федерация объективно заинтересована в

– поддержке русского (если угодно – русскоязычного) населения.

– максимальной экономической интеграции Украины с Россией.

– сохранении политической и культурной ориентации всех территорий Украины на Россию

– максимальном сдерживании экономической экспансии Евросоюза и политической экспансии НАТО.

– потоке гастарбайтеров и переселенцев с Украины.

Очевидно, что интересы Евросоюза и России объективно враждебны, но все они НЕ включают территориальных захватов. Это интересы в первую очередь экономические – в первую очередь интересы в трудовых ресурсах Украины. Если интересы России объективно более «гуманны», то только потому, что Россия заинтересована в продукции украинского сельского хозяйства и промышленности. Цель Евросоюза – уничтожение экономического потенциала Украины. Цели России – интеграция и деятельность на Украине российского капитала.

Ново здесь полное отсутствие объективной необходимости территориальных захватов. Кстати, и распад Югославии в конце 20 века таковыми не сопровождался. В 1940 году Третий Рейх ввел войска в Югославию. В 2000 году ФРГ приняла несколько сотен тысяч югославских беженцев.

Проблема украинских гастарбайтеров

И Евросоюз, и Россия заинтересованы в мигрантах с Украины. Работящие, законопослушные украинцы – это христиане-европейцы. В качестве рабочей силы они намного привлекательнее африканцев или жителей мусульманских стран. Они традиционно трудолюбивы, легко овладевают трудовыми навыками, повышают квалификацию. Европейский народ не создает опасности появления анклавов инокультурного населения, религиозно и психологически далекого от коренных жителей. Украинцы – это и «свежая кровь». В силу своей культурной и популяционной близости к остальным европейцам. Традиции семейной жизни у большинства украинцев очень сильны. Украинки всех поколений мало подвержены бреду «равноправия» и феминизма1. Огромный процент украинской молодежи легко найдет себе в европейских странах мужей и жен, а дети в таких «смешанных» семьях не будут метаться между разнокультурными родителями, живущими в разных цивилизациях.

Автор относится к украинскому народу с уважением и большим сочувствием. Но в течении 15-17 веков Украина была полем охоты на рабов, вывозимых в Турцию и страны мусульманского мира.

В 2001 году украинская диаспора насчитывала 8.2 млн человек при численности украинцев на родине – 37. 54 млн. чел, то есть 17.9% всего населения. Как видно, и тут «новое» – скорее забытое старое.

Проблема интеграции с Европой

Даже в историческом прошлом, когда Европа как культурно-историческая общность расширялась, возможность войти в нее определялась не любовью к ней и не помощью извне. Характерна судьба двух славян: те из них, кто не принял христианства и не создал могучего государства, исчез – полабские славяне. Так же были захвачены, включены в империю Габсбургов и онемечены чехи и словаки.

Поляки стали частью Европы после того, как отбились от крестовых походов (предпринимавшихся против католического государства!) и в 1409 году под Грюнвальдом разбили Тевтонский орден (объединенные войска Европы).

Все западные славяне вошли в Европу. Но одни – в роли рабов, другие – в роли неравноправного большинства собственной страны, третьи – как титульный народ своего государства.

Так и в современном мире Запад готов договариваться с Северной Кореей, потому что она имеет атомное оружие. С экономически могучим Китаем. Но Иран Запад гнобит, потому что он не обладает экономической и военной силой.

В этом смысле большой ошибкой Украины был отказ от своего ядерного оружия в обмен на иллюзорные договоры 1994 года, когда США, Россия и Британия стали гарантами ее территориальной целостности.

Европа охотно признает Украину частью Европы… Но не обязательно равноправной. Полабских славян и прибалтов она ведь тоже признала европейцами… в качестве крепостных. Стать РАВНОПРАВНОЙ частью Европы для Украины возможно: если она будет обладать должной экономической и военной мощью. Остальные пути относятся к другой области европейской культуры: к числу сказок про добрых и злых драконов, Рюбецаля и Деда Мороза.

Тенденции будущего

Вне зависимости от того, какие именно государства возникнут на территории Украины, в них, скорее всего, реализуются экономические и социальные модели совсем другого типа, чем это было в начале-середине 20 века. И чем ожидают от своего государства и украинцы… и жители Новороссии.

Судя по всему, на Украине происходит самая обычная революция. Такие же точно революции в 19 и первой половине 20 веков создавали национальные государства, которые собирали налоги и стремились создать национальные государства, несущие ответственность перед своими гражданами.

Но мир изменился; революция 21 века ставит совсем другие цели, чем в 19 и даже чем в первой половине 20. Во всем мире происходит ослабление государства, за счет сетевых, корпоративных, а особенно частно-предпринимательских структур, – крупного бизнеса.

В числе прочего происходит своего рода «разгосударствление» – передача государственных функций частным лицам и особенно корпорациям.

Во-первых, государство в своей внутренней политике становится царством госкорпораций. У корпораций появляются собственные силовые структуры, они становятся государствами в государствах [Кортен 2002]. Так традиционные государства и империи до появления национальных государств 19 века были царством феодальных земель и вольных городов, со своими вооруженными силами, судами и финансами, со своей атрибутикой в виде знамен и гербов.

Во-вторых, само государство превращается в своего рода корпорацию. Отменив армию массового призыва, оно уже не требует воевать и умирать за него, а только платить налоги и соблюдать …а скорее, не очень откровенно нарушать законы.

Гражданство теперь можно купить – только если гражданство Уругвая обойдется Вам в 15 тысяч долларов вложенных в местную экономику, в Британскую экономику до 1994 года надо было вложить более 500 тысяч фунтов стерлингов. Гражданство Римского государства и самоуправляющихся городов Средневековья тоже покупалось и продавалось, но это – явное отступление от традиций 19-20 веков.

В-третьих, фактическое неравенство граждан… а вернее, держателей одинаковых паспортов, тоже перестает скрываться.

В Древних Афинах 40 тысяч граждан управляли полисом, где жило больше 1 млн человек. В Риме 9 века по Р.Х. число граждан, способных носить оружие, составило 4.163.000 человек из примерно 60 млн подданных Рима.

В 17 веке активное избирательное право в Британии имели не более 100 тысяч человек из 5 млн населения – около 2% [Хилл 1947]. Только мужчины, прошедшие высокий имущественный ценз. Эти 100 тысяч человек выбирали 600-700 членов палаты общин из примерно 20 тысяч обладавших пассивным избирательным правом. Система английского парламента хорошо работала именно потому, что избиратели и избираемые знали друг друга ЛИЧНО. Но стояла она на открытом, не скрываемом имущественном неравенстве.

В 20 веке формально избирателями стали почти все англичане, в том числе и женщины. Равенства больше не стало, но неравенство стали скрывать.

Уинстон Черчилль сказал цинично, но справедливо: «Лучший аргумент против демократии – пятиминутный разговор со средним избирателем». Сам он неоднократно избирался в парламент голосами «средних избирателей», которых глубоко презирал.

Весь 19 и 20 века равенство считалось своего рода «священной коровой», некой необходимостью.

Современное государство почти перестало скрывать, что оно – государство не всей нации, а только ее имущей части. Далеко не все подданные имеют реальные права гражданина. Осуществление прав прямо связано с негласным финансовым цензом.

В-четвертых, государство все слабее обеспечивает рядовых людей доступным образованием, медициной, даже безопасностью. Малоимущие мало интересуют государство – они дают мало налогов. Им и «полагается» меньше.

Вероятный прогноз

Сравнительно благополучна может оказаться судьба периферийных частей Украины, которые войдут в состав «старых государств», – России, Румынии, Венгрии (возможно, и Польши). Эти образования сохраняют традиции национальных государств; даже осуществляя оккупационный режим и проводя политику «венгеризации» или «орумынивания» населения, они еще долго будут нести перед своими подданными хоть какую-то ответственность. Так население Крыма пользуется всеми правами и возможностями граждан Российской Федерации.

Но, вероятно, к 2016 году на территории Украины появится несколько новых государств. Возможно, именно Украина и (если они укрепятся) государства Новороссии окажутся первыми в истории образованиями, в которых реализуется некая новаторская экономическая и социальная модель. Произойдет это просто в силу прошедшей революции и возможности многое начать с чистого или почти с чистого листа

Во-первых, в этой модели силовые структуры будут приватизированы в намного большей степени, чем в любой европейской (созданной и населенной европеоидами) стране. «Капиталистическая раздробленность» («экономическая раздробленность»?) создаст государство, в котором крупный капитал будет играть такую же роль, какую играл Совет Магнатов в Речи Посполитой, съезд «князей мира и Церкви» в Священной римской империи германской нации, Палата лордов в Британии и Боярская дума в Московии XVII века.

«Государство Коломойского» станет чем-то одним из полунезависимых княжеств Священной римской империи или подобием герцогства Бургундского 16 века «внутри» Франции.

Во-вторых, нищета, последствия гражданской войны и «образ врага» позволят избавить государственные финансы от выполнения социальных обязательств.

Абсолютное большинство людей лишатся тех социальных гарантий, которые все государства Запада брали на себя с конца 19 века, и к которым люди привыкли как к само собой разумеющемуся.

Конечно, эти гарантии – привычное, но по историческим меркам такое же недавнее «изобретение», как и строго государственные силовые структуры, и само национальное государство.

Никакие восточные государства никогда не знали социальных программ: вся «социалка» всегда была уделом корпорации, семьи, клана.

Ни Римская империя и Византия, ни полуфеодальные и либеральные государства Запада 16-18 веков не брали на себя даже подобия таких гарантий. Они пришли вместе с валом социал-демократических реформ и создали современную социал-демократическую Европу – которую частенько называют «евросовком».

Исчезновение, а скорее кардинальное ослабление таких гарантий будет восприниматься как катастрофа вчерашними советскими людьми, три поколения считавшими их такими же само собой разумеющимися, как солнечный свет.

Но с точки зрения исторической это будет всего лишь началом конца одного краткого исторического периода.

О наступлении «нового Средневековья» сегодня не говорит только ленивый. Неофеодализм вполне может стать реальностью для народа Украины уже спустя считанные годы. Кстати, в Косово, в Чечне и в Абхазии это уже произошло. Но это страны маленькие. Украинский же неофеодализм реально может стать образцом для подражания. Так в начале 19 века, после Французской революции, модель национального государства стала общеевропейской моделью. Так социал-демократия стала судьбой Европы после Гражданской войны 1917-1922 годов на развалинах Российской империи.

Если джинн неофеодализма вылетит из бутылки Украинской революции, с ней волей-неволей будет соотноситься политика всех ведущих стран Мира. Ведь тогда Украина и все ее обломки, которые станут политически независимыми, сделаются мировыми лидерами – все государства Мира эволюционируют в ту же сторону, а они уже создали новую модель. Они опередили всех, они – лидеры.

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв. 2-е изд. –М.: Весь мир, 2006.

Булгаков М.А. Белая гвардия. – Баку: Маариф, 1988.

Буровский А.М. Вся правда о русских: два народа. – М.: Яуза, 2009

Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. – СПб.: Университетская книга, 2001.

Воейков В.Н. С царем и без царя. М., 1994.

Гринин Л. Е., Коротаев А. В.Социальная макроэволюция : Генезис и трансформации Мир-Системы. –М.: Книжный Дом «ЛИБРОКОМ», 2009.

Дыбковская А., Жарын М., Жарын Я. История Польши с древнейших времен до наших дней. – Варшава, 1995.

Кортен Д. Когда корпорации правят миром. — СПб.: «Агентство «ВиТ-принт», 2002.

Месич С. Как развалилась Югославия = Kako je srusena Jugoslavija. — М.: Альпина Паблишер, 2013.

Саттон Э. Уолл-стрит и большевицкая революция. – М.: Русская Идея, 1998

Таирова-Яковлева Т.Г. Иван Мазепа и Российская империя: история «предательства». – М.: Центрополиграф, 2011

Хилл К. Английская революция. — М.: Изд-во «Иностранная лит-ра», 1947.

Якуцени С.П., Буровский А.М. Политическая экология. – СПБ: Аура-Инфо, 2011

1 Анализ того, что Брюссельская школа системного анализа называет «Мир-системой», на русском языке посвящено не так много исследований. Могу рекомендовать заинтересованному читателю несколько работ: [Бродель 2006; Валлерстайн 2001; Гринин, Коротаев 2009]

1 Читатель, если таковы его убеждения может «поправить» меня: России и Европы. Суть дела от этого нисколько не изменяется.

1 Опять же читатель, в силу своих убеждений, может всерьез считать чем-то реальным «равноправие» различных форм человека, природно предназначенных для выполнения качественно разных функций в мироздании, крайне различных анатомически и физиологически. Он сможет так же всерьез считать феминизм высшим взлетом и откровением политической мысли. Суть сказанного от этого не изменяется.